Опера "Богема"

Я долго не решался обратиться к «Богеме» только потому, что часто видел фальшь между нарочитой оперной подачей уже совсем не молодых певцов и тонкой, ранимой душой этого произведения, в котором главные действующие лица – юные, искренние, чувствующие герои.

В репертуаре «Санктъ-Петербургъ Оперы» достаточно произведений Джакомо Пуччини – «Чио-Чио-сан», «Тоска», «Джанни Скикки», «Сестра Анжелика». Просто еще одно название произведения этого композитора для галочки театру не нужно.

Мы не обращаемся к операм, которые просто хочется ставить, а пытаемся говорить о том, что сегодня больше всего беспокоит, тревожит. У нас есть цикл спектаклей о судьбе женщины в современном мире – «Поругание Лукреции» Бриттена, «Травиата» Верди, те же «Чио-Чио-сан» и «Тоска» Пуччини, «Лючия ди Ламмермур» Доницетти.

Сегодня меня особо волнует проблема молодежи, которая разобщена, заброшена государством, каждый пытается выжить сам по себе. И единственное, что объединяет, – чувство любви.


Спектакль «Богема» – попытка нашего коллектива поговорить на эту тему. Произведение посвящено дружбе, любви – очень интимному и святому, тому, что всегда было тайной. Легко изменить любви, но сложно потом снова найти ее, второй шанс Бог может не дать.

Основной художественный прием спектакля – намеренный отказ от привычной театральной декоративности. Доминанта сценографии – лестница, ведущая в никуда, остальные элементы оформления – печь, мольберт, кушетка – призваны лишь подчеркнуть реальность сценической жизни.

Время действия – двадцать первый век. Современная молодежь настолько ассимилирована, что эта история может происходить и в Париже, и в Петербурге, и в любом другом городе – значения не имеет. Больше всего я хотел сохранить в «Богеме» правду человеческих отношений.

Основная сложность при постановке – в соединении условности певческого существования и достоверности жизни. Хотелось стряхнуть с артистов даже намек на напыщенный, агрессивный оперный посыл.

«Богема» – абсолютно прозрачная история. Чтобы ее сыграть, нужен зрелый профессионализм, достигающийся только с возрастом, – вот те самые ножницы.

В моем театре солисты достаточно опытны, профессиональны и молоды, в них присутствует органика возраста, что для меня очень важно. Я шел от их возможностей, фактуры, психофизики. Мы стремились добиться правды существования на оперной сцене. Что из этого получилось – судить зрителю – Юрий Александров.